Елена Морозова

Сегодня глобализация делает мир ближе и доступнее для каждого человека, мы начинаем смотреть на разные достижения как на общие, принадлежащими всем нам, поскольку все мы принадлежим одному миру. В то же время очевидной становится укрепляющаяся с каждым днем тенденция национальной самоидентификации, подчеркивания своей особенности, поиска разности, отличия, места и значимости сделанного нами в этом мире и для этого мира. И непростая социально-политическая обстановка только усиливает данные процессы.

Архитектура объектов производства, напрямую связанная с экономикой, социальным развитием общества и, наконец, с элементарной безопасностью страны, является в определенной степени индикатором этих явлений. Насколько мы встроились в общее развитие промышленной архитектуры? Есть ли у нас то, чем можно гордиться, или мы как относительно небольшая страна просто смотрели в тыл своим более сильным собратьям, продолжаем смотреть и обречены на это в будущем?  Давайте разберемся с этими вопросами.

Очевидно, не станет неожиданностью констатация того факта, что на белорусских землях становление промышленной архитектуры проходило с определенным запаздыванием, и это обозначилось с первых шагов развития новой области зодчества, начальный период которой длился весь XVIII в. и до первой трети XIX в. (1840-е гг.). Страной-лидером являлась Великобритания, именно ее практику копировали в странах, переходивших к капиталистической системе хозяйствования. В это время были созданы совершенно новые типы объектов – производственные корпуса и сооружения, промышленные предприятия и промышленные поселения. К концу периода стало формироваться профессиональное образование, открывались учебные заведения по подготовке именно «фабричных строителей», появились научные труды, в которых пытались осмыслить новую пространственную среду, ее особенности, требования, специфику [1].

Но на белорусских землях в это время широко разворачивалось мануфактурное строительство. Его объекты хотя и были новы для Беларуси, но не представляли промышленную область зодчества, поскольку их планировочные параметры и способы организации пространства принципиально не отличались от применяемых в жилых и общественных зданиях.

Рис. 1. Мануфактура, Минск.

Промышленная же архитектура требовала принципиально других подходов, ориентирующих формообразование на диктат машины.

В чем же причина такого отставания? Помимо традиционных экономических причин, следует сказать о существовании крепостного права, препятствовавшего созданию рынка свободной рабочей силы, и о наличии большого класса крупных землевладельцев.

Магнаты и дворяне, по сути крупные феодалы, стали инициаторами мануфактурного производства, здесь белорусская практика не отличалась от европейской. Чтобы убедиться в этом, достаточно посмотреть на региональное размещение производственных объектов. Наиболее значимые из них располагались в имениях Радзивиллов –  Налибоки, Уречье, Слуцк, Несвиж; Сапег – Ружаны, Деречин; Тызенгаузов – Гродно, Поставы; Хрептовичей – Вишнево, Щорсы; Пусловских – Хомск, Косово, Альбертин [2]. Начавшееся в 1772 г. присоединение белорусских земель к Российской империи добавило в схему размещения производства новые местечки и города, ставшие собственностью российских вельмож: Гомель (П.А. Румянцев), Кричев (Г.А. Потемкин), Чечерск (З.Г.Чернышев), Шклов (С.Г. Зорич), Кобрин (А.В. Суворов) и проч. [3]. Кроме того, свой вклад вносило казенное (государственное) строительство производственных объектов, обслуживавших военное ведомство, поскольку присоединенные земли надо было удерживать, при этом обеспечивая обороноспособность западных губерний империи. Включившиеся в хозяйственное развитие белорусских земель российские рынки стимулировали строительство предприятий мануфактурного типа, в том числе и в поместьях мелких землевладельцев.

В 1853 г. мануфактур-коллегией в Беларуси было зарегистрировано 422 промышленных заведения, 200 из которых описывались как относительно крупные [4].   При этом экономически выгодными отраслевыми направлениями производства стали пищевкусовое (винокуренное, сахарное, пивоваренное и др.), кирпичное, стекольное, бумажное.

Таким образом, в то время, как в передовых странах Европы начинала складываться промышленная архитектура, Беларусь все еще развивала мануфактуры и, на первый взгляд, тянулась в хвосте общемировых процессов. С одной стороны, это так и было. Но с другой – промышленные новации постоянно включались в устоявшиеся приемы мануфактурного строительства, это стало отличительной чертой белорусской практики, позволявшей опередить некоторые экономически более развитые страны в повседневном, рядовом строительстве объектов производства. Так, например, белорусские мануфактуры очень быстро перешли к использованию паровых двигателей: английская шафтовая система подведения водяной энергии к механизмам здесь в скором времени была признана малоэффективной и взор обратился к передовым, только входившим в практику паровым машинам. Интересный пример развития новой пространственной организации производства демонстрирует небольшая мануфактура в деревне Вишнево. Одноэтажный корпус имеет сложный план, в основе которого лежит шестиугольник с отходящими от него прямоугольными крыльями.

Рис. 2. Производственный корпус мануфактуры в д.Вишнево.

Это в чистом виде воплощение функционального формообразования, обусловленное использованием уже новых, промышленных технологий. Решающим для здания стало создание пространства, соответствующего протекавшим в нем производственным процессам. И, конечно, такие архитектурные новации обусловлены именно особенностями мануфактурного строительства в магнатских имениях, владельцами которых являлись люди образованные, с широким кругозором, в отличие от владельцев английских фабрик, выходцев из низов, одаренных самородков, не имевшим образовательной базы.

С 1840-х до 1910-х гг. в мировой истории промышленной архитектуры проходил второй период развития, в течение которого она окончательно утвердилась как самостоятельная область деятельности. Что происходило в странах, лидировавших в промышленном строительстве? Здесь развивались сложившиеся и создавались новые типы объектов, шло наращивание производственных мощностей и, как следствие, – планировочных параметров предприятий и их составляющих. Кстати, присутствие лидирующих субъектов являлось закономерностью развития промышленной архитектуры, такие лидеры возглавляли общий процесс, являясь его локомотивом [1]. Интересно, что в истории наблюдалось стремление отдельных лидеров затормозить развитие в других странах. Например, Великобритания пыталась удержать свое первенство, препятствуя вывозу машин и механизмов, технической документации и даже запрещая выезд по приглашению мастеров и технического персонала. Только в 1842 г. эти запреты были сняты парламентом в законодательном порядке, поскольку стало очевидным, что введенные ограничения уже тогда не могли остановить поступательного развития промышленности и ее пространственной среды [5]. 

Для белорусской промышленной архитектуры этот период стал временем активного встраивания в общий процесс, освоения новых типов зданий, планировочных приемов, конструктивных решений, их адаптации к региональным условиям. Отмена крепостного права в Российской империи (1861 г.) явилась стимулирующим фактором развития капиталистических отношений и, соответственно, промышленного способа производства. Техническая перестройка мануфактур превращала их в предприятия капиталистического типа с вольнонаемными рабочими (Добрушская бумажная фабрика, 1871 г., льнопрядильная фабрика «Двина» под Витебском, 1900 г., чугунолитейный и металлообрабатывающий завод «Гигант» в Минске, 1907 г., др.).

Рис. 3. Добрушская бумажная фабрика.

Рис. 4. Добрушская бумажная фабрика.

Рис. 5. Чугунолитейный и металлообрабатывающий завод «Гигант», Минск.

К началу Первой мировой войны в Беларуси имелось почти 2000 относительно крупных предприятий, лидировали пищевкусовая, деревообрабатывающая промышленность и производство строительных материалов, что соответствовало статусу белорусских территорий как аграрно ориентированных окраинных земель империи [6].

Наиболее плодотворным для развития промышленной архитектуры Беларуси стал следующий период – 1920–1980-е гг. Являясь в это время частью СССР, Беларусь была вовлечена во все государственные инициативы, связанные с индустриализацией. Особенными для развития промышленности и, соответственно, промышленной архитектуры стали годы после Второй мировой войны, начиная с 1950-х. За относительно короткое время сложился промышленный потенциал республики и практически 80% производственных территорий ее городов. Кардинально изменилась отраслевая структура промышленного комплекса, бывшие аграрные территории получили новую специализацию, представленную машиностроением, приборостроением и легкой промышленностью. Традиционно продолжило развиваться пищевое производство, появилась химия и нефтехимия.

Процесс следования общемировым тенденциям отражался в повседневной практике промышленного строительства – использовались и регионально адаптировались практически все типы объектов и их разновидности; был изменен принцип организации производственного пространства – от пространства для конкретного процесса к пространству для разных процессов; завоевал главенствующее положение тип одноэтажного производственного здания: он, как и во всем мире, стал приоритетным. Однако следование в общем потоке развития промышленной архитектуры сопровождалось и значимыми достижениями, выходом в отдельных вопросах на лидирующие позиции. Это касалось некоторых типов объектов, в разработке которых СССР и конкретно БССР стали общепризнанными мировыми лидерами.

Первым таким объектом следует назвать промышленный узел как новый территориальный тип промышленной архитектуры. Это была особая разновидность промышленных районов, не проектировавшихся ранее. Конечно, промышленный узел был создан не на пустом месте, в основу положен опыт пространственной организации производственных территорий Великобритании. Советские специалисты его подробно изучали и создали нечто новое, имевшее коренные отличия и преимущества реализации в условиях плановой системы хозяйствования. Промышленный узел мог представлять пример ансамблевой застройки с коротким сроком реализации – 5–8 лет, способной стать полноценным районом города и существовать в нем не обособленно, а органично входя в его планировочную структуру.

Принципиальная модель промышленного узла предусматривала формирование целостного в пространственном отношении градостроительного образования с единым архитектурно-планировочным замыслом. Такой подход был использован впервые. Общее композиционное решение выдерживалось на всех уровнях проектирования, вплоть до озеленения и благоустройства площадок предприятий. Интеграция достаточно большой производственной территории в среду города обеспечивалась объектами общественного назначения: торговыми, спортивными, культурно-развлекательными и образовательными учреждениями, изначально призванными обслуживать работающих на предприятиях, но в то же время рассчитываемых и на обеспечение услугами населения прилегающих городских районов. Эти объекты группировались в общественные центры, которые размещались в так называемых стыковых зонах – своего рода границах между производством и городом. При этом городские улицы и пешеходные потоки ориентировались на такие центры, идеологические установки социалистического общества обуславливали особое внимание к художественным аспектам архитектурной организации данных участков города.

Конечно, создание промышленных узлов, в том числе разработка теоретических аспектов их проектирования, были делом всех республик СССР, общее количество построенных промузлов  в стране приближалось к 500. Однако именно белорусская практика была самой успешной (Брестский Восточный и Южный, Гродненский Северный, Минский, Витебский промузлы) и достаточно широкомасштабной.

Рис. 6. Брестский Восточный промышленный узел (фото из архива И.И.Бовта).

Рис. 7. Брестский Восточный промышленный узел (фото из архива И.И.Бовта).

За тридцать лет у нас было построено 52 промышленных узла. В Великобритании, практика которой была в определенной степени показательной, за восемьдесят лет было возведено 81 территориальное образование производственного назначения  [7].

Следующим типом промышленной архитектуры, где Беларуси удалось выйти на лидирующие позиции в мировой практике, стали объекты обслуживания работающих на производстве. Это произошло благодаря социально-ориентированной политике государства, идеологические установки которого рассматривали рабочий класс как правящий в общественном устройстве. Единая система бытового обслуживания сложилась после Второй мировой войны. Она включала четырехступенчатое обслуживание рабочих на производстве со всеми необходимыми регламентами и требованиями и была принята во всех индустриально развитых странах. Однако именно наши объекты – от бытовок до культурно-развлекательных и просветительских, были более функционально разнообразными, открытыми и доступными для широких слоев населения.

Рис. 8. Административно-бытовой корпус электро-механического завода, Минск.

Причем такие решения использовались на всех промышленных объектах – больших и малых, рядовых и значимых, в то время как за рубежом аналогичные решения могли использоваться, как правило, на крупных, известных заводах.

Определенные результаты мирового уровня были достигнуты в Беларуси в области формирования производственного типа – корпус-завод. Идея разместить предприятие в одном объеме, собрав под одной крышей все технологические блоки, появилась в промышленном проектировании еще в конце XIX в. Сложность реализации такого замысла оставляла его преимущественно «на бумаге», не воплощенным в реальной практике. В 1980-е гг. в белорусском Бресте были построены два предприятия машиностроительного профиля, которые ближе всех подошли к осуществлению этого замысла. Кроме того, именно у нас была разработана система организации внутреннего пространства одноэтажного промышленного здания по ячейковому типу с большими планировочными параметрами (24х24 м). Она включала использование центрифугированных колонн и большепролетных ферм, выполненных в железобетоне. Интересные возможности давало и применение разработанной в Белпромпроекте ригель-плиты большого пролета, позволяющей создавать криволинейные пространства и соответственно планы промышленных объектов, построенные на правильных кривых. Эти новации можно видеть в корпусах предприятий промышленного узла в Сморгони, лабораторном корпусе завода промышленных роботов (производственное объединение «Гранат»), гараже-стоянке в Минске.

Рис. 9. Гараж скорой помощи, Минск, макет (фото из архива И.И.Бовта).

Хотелось бы отметить и подходы к художественной трактовке промышленной архитектуры, которая начиная с 1950-х гг. во всем мире стала строиться на принципах рационализма и индустриальной утилитарности, полностью отметающих какие бы то ни было декоративные приемы. В белорусской практике такие приемы все же ограниченно использовались, с целью усиления значимости промышленных объектов в городском пространстве.

Рис. 10. Комплекс предприятий на пл. Я.Коласа, Минск (фото из архива И.И.Бовта).

Стремление сделать производственную среду красивой и привлекательной способствовало росту общей и бытовой культуры населения, никогда ранее и нигде такие задачи не ставились.

В республике сложилась архитектурная промышленная школа, флагманом ее стал Белпромпроект, который удалось сохранить. Сегодня вместе с другими организациями (БелНИПИЭнергопром, Минскметропроект, Белкоммунпроект и др.) он продолжает работать в области промышленного проектирования. Полезным стало и открытие на архитектурном факультете Белорусского политехнического института (БНТУ) в 1977 г. специальной кафедры архитектуры промышленных зданий (сегодня кафедра архитектуры производственных объектов и архитектурных конструкций). Все это обеспечило полноценное развитие белорусского промышленного зодчества, его интеграцию и безусловный вклад в мировую архитектуру.

Что же нас ожидает в будущем?

Десять лет с начала 1990-х гг. стали непростым временем. Промышленное проектирование в результате разрушения существовавших в период СССР экономических связей лишилось материальной базы и соответственно целевой мотивации, поскольку имел место серьезный спад промышленного производства. Основные усилия наших специалистов сосредоточились на реконструктивных мероприятиях, которые должны были создать условия для обеспечения конкурентоспособности производства и тем самым его сохранения. С этой задачей удалось справиться, хотя и не во всех отраслях. Практически перестали строиться многоэтажные корпуса для приборостроения, а те, которые имелись, пришлось перепрофилировать под совсем другие, в том числе гражданские функции. Как это ни печально, но стал невостребованным накопленный научно-практический потенциал такого рода проектирования, специалистам пришлось переориентироваться на другие объекты.

Тем не менее с 2000-х гг. страна вернулась к строительству новых промышленных объектов, хотя первоначально и относительно небольших. Это были прежде всего объекты обслуживания автотранспорта – многоярусные гаражи-стоянки, автосалоны, станции технического обслуживания, автозаправки.

Рис. 11. Комплекс многоэтажных гаражей в районе Комаровского рынка, Минск.

Рис. 12. Автозаправочная станция в районе Уручье, Минск.

К ним добавились малые и средние предприятия, основывающиеся на разной форме собственности (частной, акционерной), с более разнообразным функциональным составом помещений. Такая практика шла в русле общемировых тенденций разукрупнения производственных мощностей и расширения полифункциональности объектов производства [1]. Последнее обеспечивалось включением в предприятия научно-исследовательских, офисных, выставочных,  торговых и даже торгово-развлекательных функций – обувное предприятие «Марко» в Витебске, центр управления воздушным движением «Белаэронавигация» в Минске, производственно-дистрибьютерский центр «Кока-кола Белоруссия» в промышленном узле Колядичи, молочный комбинат в Турове, завод картофельных чипсов «Онега» в Колодищах, предприятия «Штадлер Минск» в Фаниполе, «Омск Карбон Могилев», «Бел Пека Пэйнт» в деревне Избино, «Август-Бел» в поселке Дружный Пуховичского района, завод цементно-стружечных плит в Кричеве и другие.

Рис. 13. Молочный комбинат, Туров.

Рис. 14. Завод по производству цементно-стружечных плит, Кричев.

С 2005 г. возобновилось строительство больших объектов: завод по производству газетной бумаги в Шклове, гидроэлектростанции в Гродно, Вилейке, Полоцке, Витебске, цементные заводы – Белорусский цементный завод, «Красносельскстройматериалы»,  «Кричевцементношифер» и др., завод по производству легковых автомобилей «БелДжи» в Борисовском районе, мусороперерабатывающие предприятия в Бресте, Могилеве, Барановичах, Гомеле, Новополоцке, трубопрокатное производство Белорусского металлургического завода в Жлобине и проч. Географическое положение страны как транзитной территории обусловило внедрение в практику нового объекта проектирования – логистических центров «Обчак», «Двадцать четыре», «Шате – М Плюс», «Евразия», «Чистый берег», «Прилесье» в Минском районе.

Рис. 15. Гродненская ГЭС.

Рис. 16. Предприятие ОАО Красносельскстройматериалы

Рис. 17 Предприятие ООО Кричевцементношифер.

Рис. 18. Мусороперерабатывающий завод, Брест.

Рис. 19. Логистический комплекс «Прилесье»

Рис. 20. Логистический комплекс «Прилесье»

Проектирование новых предприятий выполнялось с привлечением зарубежных фирм и технологий, но главными все же оставались отечественные специалисты организаций «Белпромпроект», «БелНИПИЭнергопром», «Белкоммунпроект», «Белкомтехинвест», «Белзарубежстрой»,  «Инрос Лакнер БЛР» и другие. Архитектура построенных объектов учитывала белорусскую строительную базу, градостроительные подходы, накопленный опыт наших проектировщиков и в то же время полностью отражала сегодняшние общемировые тенденции развития промышленного зодчества – разукрупнение объектов, их поляризацию на рядовые и сверхсложные, на объекты, формообразование которых обусловлено исключительно техническими составляющими производства или ориентированно преимущественно на человека [1]. Наиболее распространенный сегодня в мировой практике тип промышленного здания – одноэтажный корпус пролетной или зальной структуры – стал основным при выборе объемно-планировочных и конструктивных решений. Новые здания в целом соответствовали общим мировым стандартам, в том числе и экологическим.

Все это является свидетельством того, что Беларусь продолжает входить в число индустриально развитых стран. Следовательно, здесь действует один из законов развития промышленного зодчества – общность процесса и его одинаковость для любой страны и территории [1]. Поэтому наша первая задача – удержать эти позиции. Ну а войдем ли мы в группу лидеров, как это было во времена СССР, время покажет. Будем стараться! Во всяком случае опыт и желание у нас есть.

Литература:

1. Морозова, Е. Б. Эволюция промышленной архитектуры / Е. Б. Морозова. – Минск: БНТУ, 2006. – 240 с.
2. Bobechowska-Przewlocka Zofia. Z zagadwieri architektury przemyslowy w okresie Oswiecenih w Polsce. //Biuletyn’ Historyi Shtuki. № 1. 1969 r. C. 61-79.
3. Морозова, Е.Б. Архитектура промышленных зданий / Е.Б.Морозова, Г.Л.Залесская // Архiтэктура Беларусi: нарысы эвалюцыi ва ўсходнеславянскiм i еўрапейскiм кантэксце: у 4 т. – Мінск: Беларус. навука, 2006–2007. – Т. 3, кн. 1: Другая палова XVIII – першая палова XIX ст. / А. I. Лакотка [i iнш.]; навук. рэд.  А. I. Лакотка. – 2007. – С. 452– 481.
4. Романовский Н. Развитие мануфактурной промышленности в Белоруссии. – Мн.: изд-во БГУ, 1966 – 425 с.
5.  Brockman, H. A. N. British architect in industry, 1841—1940 / H. A. N. Brockman. — London: Allen & Unwin, 1974. – 186 p.: ill.
6.  Морозова, Е.Б.  Промышленная архитектура / Е.Б.Морозова // Белорусская архитектура XX- начала XXI века/ А.С.Сардаров, Г.А.Потаев, С.А.Сергачев и [др.].  – Минск: Беларусь, 2020. – 351 с.: ил.  С.138-206.
7. Bredo, W. Industrial estates: tool for industrialization / W. Bredo. —Glencoe, Illinois: The Free Press, 1960. – 240 p.